Этот апостол опасен. Он угроза для людей и его нужноуничтожить. Твой долг продолжить сражаться за мир против акума.
Это я услышал, только придя в сознание. И даже не заплакал.Я до сих пор не плачу, вспоминая те дни. То ли из-за того, что Юу меня быприбил за это, то ли из-за того, что нет причины слезы лить.
Вместе со вторым апостолом умерло что-то и в первом. И этоТви Чан поняла самой первой, ей хватило взгляда в глаза - и вот она-то плакала.Беззвучно и мелко трясясь, сжимая меня в объятьях, а профессор Эдгар стоял наколенях. Его глаз я тогда не видел.
Тем, кому было наплевать, был я. Ну, еще и Вороны. Но это жеих обычное состояние, разве нет?
Все эти девять лет мне снятся кошмары, после которых япросыпаюсь беззвучно крича. Я помню, что было раньше и что за полноценный крикмогли усыпить.
Как бешеных собак.
Но Юу не был таким. Он был нытиком, но…
Он был. А я есть сейчас. И во мне нет чего-то, что исчезло смоим первым лучшим другом.
Иногда он мне снится. Иногда это воспоминания из странногодетства в лаборатории, а иногда Юу почему-то выглядел на все девятнадцать,словно был жив и спал сейчас за стенкой. После нашего общего задания. В такиемоменты часто жгут глаза невыплаканные слезы, но желания оплакивать нет. Зачемтак убиваться о том, кто уже давно в сырой земле?
Просто сердце болит, но это нормально. Я уже привык задевять-то лет.
Утром я часто просто лежу в постели и смотрю в потолок,считая трещины в нем или не думая ни о чем. Думал в первые несколько лет.
А днем все нормально. Мне кажется, что моя игра одногоактера порой может сравниться с игрой младшего книжника – Лави его звать.Веселый парень, с ним можно обо всем говорить и он тоже любит книги. И тожеиграет роль другого человека.
Недавно к нам пришел проклятый мальчик, будь на моем местеЮу, то его этот Аллен Уолкер взбесил бы. Но я на своем законном месте и вродеподружился с ним. Он тоже за свою жизнь терял дорогого человека.
Однако, день проходит и вновь наступает ночь, вновь снятсякошмары, от которых еще сильнее болит сердце и щиплет глаза. Каждый раз сныразные.
Все чаще стали сниться разные города и гостиницы, где яникогда не был. Или был, но не я? Все так реально, особенно смех человека –глубокий, с хрипотцой. Им невозможно наслушаться, жаль лица человека я не вижу,но очень хочу.
И просто знаю: лучше не видеть, если увижу, то не смирюсь,сломаюсь, и меня устранят, как собаку, укусившую хозяина.
Создателя.
Раз за разом, день за днем, мне не хочется просыпаться. Всвоих мечтах (Чем они еще могут быть? Не воспоминаниями же? Что за бред?) ясчастлив, Юу жив и тот человек так близко и так далеко. Вроде рукойдотягиваешься, а вот коснуться не можешь.
После путешествия в Ковчег и чудесного спасения всейкомпании, мне впервые снится поле с пшеницей. Колосья закрывают весь обзор, анад головой, словно кровь, разливается закат, насмехаясь над нашей судьбой.
Сегодня это место обагрится настоящей кровью. Я чувствую,что кричу, зову кого-то, надрывая голос, но не раскрывая рта. Место в первомряду с невозможностью что-то изменить, спасти хотя бы его.
Того человека из моих снов.
Я не слышу своего голоса, я чувствую острую боль во всемтеле, всюду кровь. Она моя? Других таких же смертников? Его?
Раньше, чем я успеваю ужаснуться, красная пелена накрываетменя.
И я просыпаюсь в слезах. Просто невозможно перестать терпетьэту боль, больше не получается. Кусаю подушку и тихо вою, хватаясь за грудь,где панически стучит сердце. Жаль, если его вырвать, все равно не умру.
С того дня мне страшно закрыть глаза, снова заснуть, поэтомуприходится работать на износ, брать самые сложные задания, с однимединственным, но самым сокровенным сейчас желанием – умереть, не знаяпродолжения сна. Я трус и слишком слаб, слишком страшно осознать всюникчемность собственного существования, а именно это мне и грозит. Я не хочучувствовать эту тупую боль от потери лучшего друга, которого не смог уберечь испасти. Снова. Ведь все эти годы моя стена была непрошибаемая, держалась крепкобез намека на трещину, а за этим барьером всегда было то, что, казалось бы, вомне умерло.
Оказалось, просто уснуло и ждало своего часа, чтобы свести сума.
Аллен спрашивает, хорошо ли я себя чувствую, Лави пошлошутит и получает за этот подзатыльник от Линали. Новый ученик – «Брат, Алма.Член нашей маленькой семьи», - настороженно смотрит на нас с соседнего стола,где сидит в компании своих выживших друзей. Недавно тут еще был Бак Чан, тайно(при этом его видели все и особенно его предмет обожания) следил за сестройСмотрителя.
Мне было все равно, но разве Алма Карма может быть такимхмурым? Он же вроде клоуна или солнца, пока не убивает акума. Я говорил Аллену,что плохо спал из-за переедания, посмеивался над Лави, успокаивал Линали и незамечал Чана.
А сегодня ночью все наконец стало на свои места. Я вспомнилкого не уберег, вспомнил, что умер (умерла?), увидев труп своего возлюбленного(жениха?), что до этого мы часто цапались, пока однажды он не прикрыл меня намиссии и не прошелся по всем моим родственникам («Ты чертова идиотка! Еще разтак сделаешь, и я убью тебя сам, слышишь?!»). А потом все изменилось – некогдасерое наполнилось новыми красками, окрашивая все в яркие тона, пока незакончилось на кроваво-красном закате.
Так глупо, Юу ведь видел все это раньше, он не сходил с ума,а лишь вновь собирал свое «я» по кусочкам, но так не собрав. Умер потому что.
Я не вижу лотосы, но помню данное нами обещание. Оно никогдане исполнится, просто тот, кто должен найти, давно в сырой земле и вряд ли оноживет во второй раз. Тот, кто ждет, больше всего хочет умереть, но перед этимзабрать с собой всех тех, кто повинен в этом.
Продолжать жить и исполнять свой священный долг.
Это так трудно.
С момента смерти Юу прошло девять лет. Я выплакал все теслезы, что долго скрывал за неприступной стеной в своем сердце и что-тодействительно во мне умерло. Я, правда, не знаю, скончался ли этоАлма-любознательный Апостол или Алма-экзорцист, а может и вообщеАлма-девушка-в-прошлой жизни.
Просто я мщу Ордену и мечтаю умереть. И мне кажется, если япойду за Алленом Уолкером, то долгой жизни мне точно не видать.
Юу, а ты можешь подождать меня еще немного?